Журналіст, культуролаг, кінааналітык. Загадчык аддзела культуры «БДГ» (2003-2006). Стваральнік і вядучы аўтарскіх праграм на «Радыё Свабода» і «Радыё Рацыя» (2003-2015). Аўтар кнігі «No Style. Белкульт паміж Вудстокам і Дажынкамі» (2013). Тэксты перакладаліся на англійскую, нямецкую, польскую і чэшскую мовы.
К чему нам медиа? Романтик крикнет: “Говорить людям правду!” Циник возразит: “Управлять мнениями, создавать убеждения!” Политик, заглянув в шпаргалку, заявит: “Пресса – это власть!” И только обычный юзер честно скажет: “Чтобы было интересно…” Информационный аттракцион – естественный формат “народных” медиа – от старого Playboy до сегодняшней “Нашай Нівы”. На что народ ведется? Да как всегда: катастрофы, криминал, секс, скандалы. Но, забрасывая удочку, сам рискуешь стать наживкой.
Недавний кубинский концерт «роллингов» вызвал в мировой прессе вполне предсказуемый вал публикаций с вполне предсказуемым посылом: “historic performance… the end of one of the world’s last cold war conflicts” (Guardian), “более чем историческое событие” (Lifenews), “The Stones have rocked Havana… where most foreign rock music was banned for several decades” (BBC), “выступление рок-группы, которая больше 50 лет была под запретом в этой республике…” (НТВ). Исторический прорыв, грандиозное событие, культурный взрыв, глоток свободы, (уже не) запрещенные музыканты как знак перемен… За шумовым валом почти никто не заметил главного: все эти медиа-метки – мимо реальности.
Час гартае старонкі лёсаў, перапісвае біяграфіі, адкідвае неістотнае, цэнзуруе ўспаміны. Лепшыя з мемуараў — прыгожая хлусня аб тым, чаго не было. Бо пісаць наўздагон — як ствараць сцэнар падзеі, якая ўжо адбылася: пішам не пра тое, што было тады, а аб тым, як бачыцца сёння. Тым не менш, дыстанцыя часу мае сваю праўду. Яна пазначае перспектыву. Альбо яе адсутнасць. Наша першая Плошча, як бачыцца цяпер, была і апошняй — фантастычным грамадска-палітычна-медыйным перформансам імя прымроенай Свабоды.
Все не так, как ты думаешь. Не так, как ты обычно думаешь. Стоит лишь посмотреть вокруг и посчитать примеры. С виду литератор, а приглядишься — полковник. Вроде пламенный борец с системой, а вблизи — титан стадионного чёса. Как бы артист, но уже аппаратчик. Еще поэт, но убедительней смотрится в жанре застолья. Где-то интеллектуал, а по сути — нервный первоклашка. Формально — декан философского факультета, реально – титан пропаганды. Или вот, мое любимое: ЕГУ (Вильнюс). Вроде как университет. Как бы в изгнании. Предполагается, что для Беларуси. Спорно. Но эта легенда умеет за себя постоять.
Вчера в восемь утра будит звонок в дверь. Чертыхаясь, ползу открывать («а вдруг пожар/циклон/мобилизация?»). На пороге взволнованная тетя в спецодежде: «Ой, а подпишите, что я подъезд убрала! Нас теперь заставляют…» Получив вожделенный росчерк тает в сумраке подъезда, оставляя за собой цепочку странных вопросов. Первый: теперь убирают под расписку? А если не распишешься – не уберут или пыль обратно вытрясут на лестницу? Второй: почему выполнять свои прямые обязанности надо еще и принуждать? И третий, главный: где ж ты, родная, была все пять месяцев со дня нашего въезда в квартиру?
Мир, как известно, делится на чемпионов и терпил. Первые торжествуют и покоряют, вторые поддаются и покоряются. Только вот победы – товар скоропортящийся. Свое первачество – чтобы не сдулось – надо постоянно подкармливать. А что тут может быть лучше скоропостижных триумфов на ледовом поле? Композитор Пахмутова с поэтом Добронравовым с малолетства вдолбили в наши наивные головенки: «В хоккей играют настоящие мужчины!» А потому политик с клюшкой – больше чем политик. Вышел. Сыграл корпусом. Впечатал противника в бортик. Рубанул по воротам. Пацан! Атлет! Титан! Думаете, чистый кайф? На самом деле – техническое задание. Публичная демонстрация потенции власти.
Нет мира в наших медиа. И, подозреваю, не было никогда. Обычно это значит профессиональную конкуренцию – борьбу за ресурсы, каналы вещания и читателя. Это практики вербовки, захвата и присвоения. Опыты агрессивного продвижения своего продукта и присущих ему схем понимания реальности. Такое зовется информационными войнами. В мире рынка подобное абсолютно нормально. Но у нас-то собственная гордость! Здесь информационной войной привыкли считать схлест пропагандистских потоков в режиме коммунальной ссоры: кто кого перекричит. Только вот какая штука: в таком спарринге победителей не бывает.
Сярод журналісцкіх фарматаў найбольш вабяць аналітыка ды калумністыка. Першая стварае схемы сэнсаў ды матрыцы разумення бягучай сітуацыі, пазначае істотнае, структурызуе наш стыхійны досвед. Другая дазваляе дэманстратыўную суб’ектыўнасць, транслюе аўтарскі прыват, дае свабодна пагуляцца з думкамі ды слоўцамі, закруціць вакол падставовай ідэі нізку асацыяцый ды метафар.
Існаванне кожнай з іх у медыйным полі, натуральна, не ёсць праблемай. Пытанні пачынаюцца, калі райтар блытае каляіны: ператварае аналітычны разбор у дыскатэку неабавязковых асацыяцый альбо надае прыватным разважанням вагу канцэптуальнай заявы. Несувымернасць амбіцый і рэсурсаў робіць эпічнае камічным. І кажа выключна пра забабоны аўтара.
Зачем мы читаем медиа? Чтобы знать, что и где. Ищем новости. Чтобы понять, что это значит и как с этим жить. Читаем аналитику. Не менее любопытно, что по этому поводу думают видные люди родного террариума. Листаем мнения. И, наконец, бегло просматриваем зазывалки, пробиваемся сквозь шум рекламных текстовок. Но это в идеале. На практике выходит не по уму, а по Льюису Кэрроллу – «все чудесатей и чудесатей». Реклама притворяется новостями. Мнения становятся рекламой. Новости косят под аналитику. А что аналитика? Тут интересней всего: она играет сразу все партии – и в результате регулярно отменяет собственную значимость.
Любой потребитель бурного кино и легкого чтива знает: брутальных героев принято «утеплять». Скажем, он весь такой из себя крутой костолом – но в свободные часы вяжет шарфики детишкам. Или еще: хамло и бабник – но в сердце хранит память о трудной первой любви. Снайперы играют джаз, шпионки любят котят, наркодилеры цитируют Платона… Публика ведется на такие штучки, поскольку обычно судит не разумом, а чувствами. Ее ловят на сантиментах и нежностях, на понятных человеческих слабостях. А если слабостей нет – их надо изобрести. Это не ложь. Это конструирование имиджа. Легенда для лохов. Так везде. Но у нас – с особым цинизмом.
Школьником стою на перекрестке у гостиницы «Минск». Лето. Жарко. Светофор дает зеленый, двигаю через улицу к магазину «Мелодия», где неделю назад мне не хватило первого винила «Песняров». Может, сейчас повезет и cлетит с дверей дурацкий листок «Песняров» нет!»? У меня и трешка припасена на тот самый случай.
Информация – болезнь. Информация – наркотик. Раз подсел – и уже не соскочишь. Ньюсы сегодня поставляют все – от болтунов-политиков до Васи из соседнего подъезда, уже зафэйсбучившего ваш совместный перекур пятнадцатиминутной давности. Хочешь – узнаешь. Не хочешь – все равно узнаешь. Жизнь мутирует в бесконечную как болонская виа Сарагоцца новостную ленту, где сплавлены официоз и приват, интим и паблик, факты и факи, протокол и пропаганда. Тотальное ньюсмейкерство делает народ гипер-информированным – и привычным к тому, что эта музыка будет вечной. Может и так. Но не в Новый год.
