Журналист. Любимое ремесло – радиорепортер. Ремесло постигаемое раньше называли «наставник молодежи». Преподаю основы радиожурналистики в ЕГУ, с удовольствием принимаю предложения учить-учиться с коллегами по цеху. До Учителя не доросла (или не состарилась).
"Вся жизнь – в четырех папках", – с горьким недоумением констатирует вдова легендарного председателя Валентина, перебирая подшитые в "файлики" газетные вырезки разных времен и разных изданий – от самых главных общесоюзных до местной районки.
Прошло восемь лет. И воспоминание о Веронике превратилось в ритуал – в средине осени кто-нибудь из коллег сообщает место сбора, и мы едем на кладбище с традиционными белыми и красными цветами. Бывает, там мелко плачет дождь, бывает – щекочет паутинками припоздавшее бабье лето. Но много раз в этот день – в шумном городе и на печальной дороге – взгляд натыкается на багровую листву. Она – как пятна засохшей крови, и ветру вот уже восемь лет не удается вымести эти засохшие пятна, осени не удается замыть их настойчивым дождем.
Замывание следов, впрочем, – тоже отработанный ритуал…
Далеко-далеко, почти на краю света, если глядеть отсюда, он встречает день своего рождения в клинике. Число ежегодно спешивших поздравить его в этот день заметно поубавилось: Геннадий Грушевой в последнее время ограничил контакты.
Поздним вечером в среду позвонила подруга. "Ты получила послание?" – спрашивает...
Рвануло на фабрике «Пинскдрев», но эхо звучит в ограниченном сегменте интернета... В идеале — гнать туда с превышением скорости! Глазами, ушами, пусть сбивчивыми, но живыми рассказами репортера объяснить людям, что, почему, чем грозит, как будет дальше. У независимой прессы нет возможностей?..
Мы редко говорим о творческих удачах друг друга — наверное,
Черти прут из каждой детали этого масштабного «дела о массовых беспорядках», и дьявол, которому надлежит в деталях прятаться, настойчиво тычет нас в очевидный выбор: ты за журналистику факта или «журналистику правды»?..
Публика — из той, что знает, как страна подбирается к выборам, — нашла в трагикомичном течении нынешней политкампании почти роковой драматический поворот: с кем вы, господа журналисты? «Да вот ни с кем», — надо бы ответить. Не хочется думать, что вновь втягиваемся мы в заезженную игру «любви» к политикам, которая в прошлых своих раундах сломала не одного профессионала...
Наваколлі вёскі Куплін прынялі нас прыязна — золатам сонца ды лісця і шчырай Пашавай разгубленасцю: да абедзеннага перапынку яшчэ 20 хвілін, а жаночы БАЖаўскі дэсант у сховішча матэрыялаў і запчастак ушчэнт парушыў дзелавы настрой прысутных у ангары мужчын.
...Через минуту-другую в нашу мирно беседующую троицу впился глазок телекамеры. Назойливо, практически впритык. По законам моей профессии, обязательным в любой части света, я попыталась защитить свои источники информации. Сначала буквально: закрыла близкий глазок спиной. Но невысокий телеоператор переместился левее и вновь впился нам в лица...
...Мир поостыл к нашей затянувшейся трагедии.
Волею репортерского случая мне пришлось анализировать сообщения о проходящем в Варшаве саммите «Восточного партнерства», и только в частном блоге я могу сказать то, что не принято говорить в профессиональных журналистских комментариях: мне стыдно за колхозанство страны.
